Гетман, начало: как генерал Скоропадский предал Россию и стал заукраинцем

Первый шаг к предательству всегда лёгок и приятен. Разве мог предположить генерал-лейтенант русской армии Павел Скоропадский, что его избрание атаманом Украины ровно 105 лет назад, 19 октября 1917 года, на Всеукраинском съезде вольного казачества станет прологом к моральному падению?

Не зря украинство сравнивают с болезнью: стоит только подцепить эту бациллу – и она постепенно губит мозг.

До 1917 года в Санкт-Петербурге трудно было найти большего монархиста, чем генерал Скоропадский. Потомок знаменитого гетмана Ивана Скоропадского, сподвижника государя Петра Великого, Павел Петрович не бегал от службы – воевал на Русско-японской, прошёл с боями Пруссию.

Но когда в феврале 1917-го Николая II заставили подписать отречение от престола, Скоропадский испугался и встал на сторону противников монархии. Только и требовалось от него промолчать, не перечить революционной власти, а там – новые чины.

В июне приказом Лавра Корнилова он был назначен командующим первым Украинским корпусом, отправился на Западную Украину и стал ускоренными темпами проводить там украинизацию. Увольнял способных русских офицеров, а на их место ставил этнических украинцев – вчерашних фельдфебелей с правильными фамилиями.

Стоит ли после этого удивляться, что этнически правильный корпус продул все сражения. Но Корнилов говорил, что важнее не победа, а перехват инициативы у киевских самозванцев, создавших Центральную раду.

В октябре 1917-го на Всеукраинском съезде вольного казачества Скоропадского провозгласили паном атаманом всея Украины. «Вольное казачество» – это те самые банды анархистов из «Свадьбы в Малиновке». Им позарез требовалось армейское оружие, которое Скоропадский предоставил в обмен на своё коронование. А подчиняться вооружённые таким образом анархисты не собирались ни ему, ни кому-то другому.

Скоропадскому же статус атамана помог в переговорах с германской разведкой: немцы посчитали его достаточно влиятельной фигурой и, оккупировав Украину, сделали своей марионеткой. Так Скоропадский въехал в Киев на штыках немецких гренадеров и был провозглашён гетманом.

От гетмана – русский генерал всё-таки – немцы ждали решительных мер по наведению порядка и обузданию анархистов, защиты населения (преимущественно русского) от произвола. Но всё произошло по хорошо знакомому нам сценарию: гетман Скоропадский вместо наведения порядка стал украинизатором.

Не зная и двух слов по-украински, он назначил мову единственным государственным языком и заставлял чиновников использовать её. Распорядился снести в Киеве памятник Столыпину – как оккупанту, разумеется. Из армии по приказу Скоропадского гнали русских офицеров – видимо, такова была установка германского Генштаба, поставившего целью добиться максимального отторжения Украины от России.

Все эти подробности, до боли напоминающие день сегодняшний, блестяще описаны у Михаила Булгакова. Не зря писателя ненавидит нынешний киевский режим.

В декабре 1918 года немцы под натиском петлюровцев засобирались домой – из Украины они выкачали уже все ресурсы, до которых смогли дотянуться. Вместе с германцами бежал и гетман, но не удержался напоследок не плюнуть в Россию, охваченную Гражданской войной.

Буквально на подножке уходящего в немецкую эмиграцию поезда Скоропадский подписал свой последний указ – о дипломатическом признании «клиньев», так тогда именовались самопровозглашённые анклавы украинских переселенцев в разных российских губерниях. Большая часть «клиньев» так и осталась прожектами, но вот признание «Зелёного Клина», она же «Украинская Дальневосточная Республика», стало формальным основанием для начала японской интервенции. Дескать, нас гетман-сан пригласил.

До самой смерти в апреле 1945-го Скоропадский жил в Берлине, получая пенсию от германского правительства. Денег ему хватало на издание националистического журнала с размышлениями о будущем Украины под мудрым протекторатом рейха.

А погиб неудавшийся гетман от американской бомбы, убегая от наступающих русских танков. От судьбы не уйдёшь.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.