Неполное «Затмение»: как смотреть «Июльский дождь» Марлена Хуциева

Прежде всего вспомним, что 17 сентября – день смерти Юрия Визбора, кумира любителей походов и песен у костра под гитару. И культовый «Июльский дождь» Марлена Хуциева, фильм 1966 года, стал лучшей его актёрской работой.

Визбор был персонаж «оттепели», но совсем не народный, в отличие от Высоцкого. Потому что сознательно вне политики. Ему недоставало гражданских тем, надрыва, крамолы.

Зато он был мастер на все руки: журналист, сценарист, песенник (не хочется употреблять слова «бард»), кинодокументалист, художник, актёр.

В «Июльском дожде» он исполнил тихого фронтовика, старше основных героев лет на пять-десять. Он попал на войну, они – нет.

«Июльский дождь» – вовсе не «Сладкая жизнь» Феллини, к коей по горячим следам приравнял фильм критик Евгений Сидоров. Скорее это «Затмение» Антониони, вышедшее четырьмя годами ранее. Белявский – наш Делон, Уралова – наша Витти.

Атрофия чувств героини и некоторых окрест – общая для лент тема. Не объективная девальвация реальности, не болезнь времени, а её, героини, личный анабиоз. Проснуться она не может.

Героиня, по меткому замечанию одного из наиболее живых персонажей – упомянутого выше фронтовика в исполнении Юрия Визбора, сделана из пластмассы. Автор проводит её через цепочку не испытаний/искушений даже, а просто тестирует на кошках. Проверяет любовью, долгом, верностью, соблазном, смертью близких. И всего этого она мимо. Даже соблазн оказался недостаточно соблазнительным.

Да просто отдать куртку незнакомому человеку, который о тебе позаботился, так, чтобы не заставлять его потом выпрашивать своё же. Но нет, не получается. Не до того ей, она всё время напряжённо в себе, в своём летаргическом сне.

Притом внешне внимательна и как бы доброжелательна. Даже лошадиный шарм присутствует. Но, увы, дохлая рыба с блёклыми глазами.

В отличие от героини «Затмения», наша не особо-то от этого страдает. Так, лёгкий дискомфорт иногда. Витти маялась собою, эта – нет. Иностранка видела изъян в себе, соотечественница – в окружающих, ибо чувств у неё нет, потому что мир для неё недостаточно хорош, чтобы их вызвать.

По контрасту с безыскусной итальянкой героиня Ураловой – дамочка с запросами: изъясняется в менторской тональности, всё время требует чего-то от других, обличая в несоответствии своим о них представлениям. Ревнует даже, если это вообще можно назвать ревностью, когда объект её вялого внимания – опять же Визбор – предпочитает ей, со всеми её интеллектуальными претензиями, знойные формы сдобной заполошной дурочки (Валентина Шарыкина).

И да, лента содержит много чего другого, включая приёмчики, очевидно, позаимствованные у французов «Новой волны». К примеру, неожиданный взгляд персонажа прямо в камеру. У Годара, правда, такой взгляд один на целый фильм, тут же не один и не два, с перебором. Или бесстыдное любование городом Москва, который был тогда ещё жив и даже кратковременно счастлив. Или сословные междусобойчики, включая внутрисемейные – вроде звонка третьестепенной героини Аллы Покровской маме с вечеринки с вопросом, заснул ли Миша. Мише ведь и вправду было тогда два года, и фамилия у него Ефремов.

А ещё целый ворох домашних заготовок. Всего, что накопилось. Поэтому и сделано в сравнении с «Затмением» неумело. Притом по отдельности, эпизодами – замечательно.

Большая часть рыхлой картины на стержневую линию не работает. Оно там просто так. Любому удачному этюду нашлось место. А то, что не пришей козе баян – так разве это кого заботит?

Однако пронзительные эпизоды, даже целые куски присутствуют. «Июльский дождь» – одна из немногих лент, которые стоит расчленять, разбирать на божественные цитаты, но не воспринимать целиком. Целиком – не клеится.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.