Трамвай едет в парк: кто использует Аллу Пугачёву
Алла Борисовна обратилась в космос с вопросом: куда делся режиссёр Никита Михалков?
И сопроводила риторический этот вопрос кадрами из его фильма «Раба любви». Теми, где актриса немого кино русской золотой серии Ольга Вознесенская, с которой Пугачева себя явно ассоциирует, обращается к своим преследователям со словами «Вы звери, господа».
Было бы красиво, но получилось пошло, да ещё и глупо.
Пошло – если не вникать в сюжет стихийно возникшей метафоры. Ослепительная Елена Соловей в лучшие свои годы, да ещё и «сделанная» под условную Веру Холодную, и изображающая её видавшая все виды бабулька без комплексов (простите мне мой французский), с задорным зачастую матерком, страстью к золотой лепнине, канделябрам и мебели в стиле Луи четырнадцатого.
Если в «Рабе любви» показана замкнутая в своём коконе условная богема, живущая в мире лёгких тел и ажурных материй, воспринмающая всё вокруг тёплым и дружественным, будущее – безоблачным, себя же – безусловными небожителями, с презрением бегущими от политики, сиречь реальности, как чёрт от ладана, то ныне кокетничающая когда-то показной аполитичностью публика политикой как бы и озаботилась. Но всё с той же милой ничего не понимающей непосредственностью, трогательным хлопаньем глазёнками, флюидами и астральными телами.
Состояния друг от друга мало чем отличаются. Попытка разбудить сонную заполошную дуру Ольгу Вознесенскую закончилась бодрствующей и ещё более непробиваемой дурой Ольгой Вознесенской, теперь уже, правда, активной и что-то там такое требующей от кровавой тирании.
По большому счёту странно считать михалковскую притчу рассказом о непримиримой схватке революционного подполья с врангелевской контрразведкой или фрагментом биографии Веры Холодной. Где там Врангель, где Крым, где Холодная, где хоть какие-нибудь приметы времени и места? Всё намеренно условно в расчёте на понимание или даже совсем иное, чуть ли не противоположное смысловое наполнение. И уж точно на то, чтобы зритель не дай бог не принял красных за красных, а белых за белых.
Однако, если всё-таки принять красных за красных, а белых за белых, то ирония отождествления нынешней личной ситуации «примадонны» с демонстрируемой в бессмертной, не побоюсь этого слова, картине Никиты Михалкова, в том, что преследователями героини фильма, что стоит вся такая несчастная и ничего не понимающая в несущемся вразнос трамвае, являются сотрудники охранки, которым до неё лично нет решительно никакого дела.
Про таких, как она ещё Илья Ильф обмолвился в своих Записных книжках: «Заяц думал, что танковая атака направлена против него».
Преследователи же из фильма (и не только) всего лишь выполняют свою работу, нейтрализуя ячейку бомбистов. А она, катастрофически ничего не понимая, ужасается теми, кто пытается предотвратить крах не просто государства, но всего того уклада, который был ей так мил. Предотвратить в числе прочего крах и конкретно ее привычного беззаботного существования. Предотвращают, разумеется, как могут. Всеми имеющимися у них средствами. Ибо на кону всё.
Ведь тогда, сто лет назад из страны вынуждены были бежать (именно вынуждены, а не как сейчас, когда отъезд Пугачевой сотоварищей похож на пошловатый перфоманс) и такие, как эта декадентствующие актёрки.
Но для неё службисты охранки – «звери». Убили возлюбленного, который был, если Алла Борисовна не в курсе, террористом. Тем, кто планомерно уничтожал среду обитания, вне которой Ольга Вознесенская не прожила бы и дня. Но она и понятия не имела не только, в кого влюбилась, но и о том, что её просто использовали. Как прикрытие, как ширму.
Такого удивительного и показательного попадания сложно было ожидать.
Кажется, Аллу Борисовну много лет используют кто как может. А она считает, что это по любви. Как бы последняя «подстава» не стала для неё фатальной, окончательно превратив в рабу не знаю даже и чего.
И, наконец, главное – куда же делся Михалков? Да вроде тут он, никуда и не девался. Предполагаю даже, воспринимает ту свою ленту точно так же, как и полвека назад. Великое времени неподвластно. Это я о кинокартине.
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
