90 лет назад, 12 ноября 1935 года, в харьковской семье родилась девочка, которой суждено было стать одной из ярчайших звезд советского кино. Людмила Марковна Гурченко – актриса, певица, режиссер и сценарист – прожила жизнь, полную взлетов и падений, побед и трагедий. 30 марта 2011 года ее не стало, но память о Гурченко, о ее неповторимом таланте и сложном характере живет до сих пор.

Две роли сделали артистку народной любимицей. В 1956 году режиссер Эльдар Рязанов поручил ей играть организатора новогоднего карнавала Леночку Крылову в фильме «Карнавальная ночь». Энергичная, обаятельная, с точеной фигурой и ослепительной улыбкой, Гурченко стала символом хрущевской «оттепели».

Спустя четверть века, в 1982 году, Рязанов вновь обратился к Гурченко. На этот раз в картине «Вокзал для двоих» она сыграла изнуренную жизнью официантку привокзального ресторана. Усталость вместо молодости, безвозмездная доброта вместо легкости – таким был образ Веры Нефедовой. Режиссер специально переделал сценарий, чтобы роль подошла Гурченко. И актриса ответила ему великолепной игрой. Эта роль принесла ей официальный титул народной артистки СССР – легенда гласит, что генсек Юрий Андропов, лежа в больничной палате и посмотрев фильм, одним телефонным звонком наградил Гурченко почетным званием.​

В 1984 году вышла комедия Владимира Меньшова «Любовь и голуби», где Гурченко сыграла Раису Захаровну – роковую женщину, которая на короткое время отвлекла от семьи простого деревенского труженика. Образ получился столь убедительным и трагичным одновременно, что фильм стал одним из самых любимых кинозрителями произведений советской кинематографии.

Но столь блистательное восхождение скрывало в себе ядовитый шарм борьбы, честолюбия и напористости, что было присуще характеру Людмилы Гурченко с молодости. Она не была ангелом, не гнулась под ветром, не терпела указаний и никогда не закрывала глаза на несправедливость. Эта железная воля, эта убежденность в собственной правоте нередко оборачивались для других людей их же горечью и разочарованием. Дорога, по которой сдедовала Гурченко, была вымощена не цветами, а осколками судеб тех, кто пошел ей поперек.

Травля за отказ

Молодая звезда кино не предполагала, что ее звездный час окажется недолгим. В 1957 году, когда она была на вершине популярности, когда казалось, что впереди ее ждут только триумфы, произошло событие, которое едва не положило конец ее карьере. Гурченко вызвал министр культуры СССР Николай Михайлов. Он сделал простое предложение: сотрудничать с КГБ, доносить о подозрительных участниках Международного фестиваля молодежи и студентов, который готовилась принять Москва.​

Гурченко категорически отказала. Это был поступок смелый, даже героический, но плата за него была жестокой. Практически сразу в советской прессе появилась разоблачительная статья Ильи Шатуновского «Чечетка налево», который обвинил актрису в том, что она зарабатывала деньги, выступая с концертами на заводах и фабриках. Формальный предлог был найден, и началась травля. Письма с оскорблениями приходили ежедневно. Земляки из Харькова писали, что она позорит родной город. По радио звучали разоблачения, в театрах ее освистывали. Туда, где недавно царил восторг, пришли ненависть и презрение.​

Дорога, вымощенная мужчинами

Людмила Гурченко была замужем пять раз официально. Был еще и гражданский брак. Каждый из этих союзов оставил след в ее душе. Первый муж, режиссер Василий Ордынский, был средством, а не целью. Актриса нуждалась в московской прописке, в доступе к лучшим ролям, и Ордынский помог ей в этом. Уже через два года, в 1955-м, они развелись.​

Вторым мужем стал сценарист и историк Борис Андроникашвили. В этом браке родилась ее единственная дочь Маша, которая позже станет медсестрой в детской онкологической больнице. Брак продлился недолго. Возвращаясь из роддома в Москву, Гурченко поняла, что ее никто не встретил на вокзале. Так она узнала о том, что семье пришел конец.​

Третий брак с актером Александром Фадеевым Гурченко сама называла ошибкой от начала и до конца. Он был добрым, но не честолюбивым человеком, и Людмила быстро поняла, что им не по пути. Через два года они развелись.​

Четвертый брак оказался звездным, но взрывным. В 1967 году Людмила встретилась с Иосифом Кобзоном, легендарным певцом, тогда только набиравшим славу. Он был влюблен в Гурченко еще с той поры, когда смотрел «Карнавальную ночь». Кобзон подружился с дочерью Людмилы, ходил с девочкой в цирк, проводил с ней много времени. Зарегистрировались спонтанно в 1969 году, когда Гурченко прилетела в Куйбышев к гастролирующему Кобзону и их отказались поселить в одном номере, так как они были не расписаны.​ Но спустя три года, в 1970-м, брак развалился. По признанию самого Кобзона, он изменил Гурченко, когда та уехала на съемки. Актриса же, получив подтверждение предательства, на долгие годы замкнулась в себе.

Пятый брак был гражданским и длился 18 лет – самый долгий из всех. Летом 1973-го во время подготовки ежегодной программы «Поет товарищ кино» Гурченко познакомилась с пианистом и аранжировщиком Константином Купервейсом. На момент знакомства ему было 24 года, а ей – 38. Купервейс был женат, но уже не жил с женой. По воле Людмилы он выписался от бывшей супруги и переехал к ней. Отношения были наполнены ревностью, ссорами и перемирием. Купервейс говорил, что Гурченко мучила и его, и себя, резала по живому. Брак распался, когда на горизонте появился новый мужчина.

В начале 1990-х годов на съемках фильма «СекСказка» по произведению Владимира Набокова Гурченко встретила кинопродюсера Сергея Сенина. Ему было 32, а ей – 55. Роман зарождался медленно – рабочие отношения переросли в личные спустя два года, но Гурченко была еще с Купервейсом. Актриса увидела в Сенине то, что не смогла найти ни в одном из прежних мужей: верного, нежного, заботливого партнера, мужчину при деньгах, уважаемого в своей среде.​ Когда она решила оставить Купервейса, тот был сломлен.

Сенин и Гурченко зарегистрировали брак в 1993 году. На этот раз все было скромно: пара пригласила сотрудника загса домой и обменялась кольцами. Они были неразлучны, Сенин стал ее продюсером и соратником. Когда в 2011-м актриса скончалась, Сенин не появлялся на публике долгие годы. Он поставил памятник, открыл мемориальную доску, все сделал сам, ни к кому не обращаясь за помощью. На вопросы про смерть супруги Сенин отвечал: «Не вдовец, а муж. Просто муж. Даже спустя годы».​

Королева на съемочной площадке

Людмила Гурченко никогда не признавала ограничений. На съемочной площадке картины «Любимая женщина механика Гаврилова» она конфликтовала с режиссером Петром Тодоровским, переделывая сцены, сокращая диалоги, настаивая на другом наряде для героини. Тодоровский был мягким, миролюбивым человеком, уважаемым актерами. Но Гурченко не желала его слушать. Она видела роль по-своему, и только ее видение было правильным.

С актрисой было трудно дружить, как говорили знакомые Гурченко. «С Гурченко мало дружить – ей надо служить», – откровенно утверждала одна из ее бывших подруг-актрис. Она требовала внимания постоянно, ревновала даже к подругам. Мужей же после разрыва называла предателями и всю жизнь на них обижалась.​

Единственным человеком, кого Людмила по-настоящему боготворила, был ее отец Марк Гаврилович. Когда по почте стали приходить злые письма после травли, когда земляки обвиняли ее в позоре, когда казалось, что спасения нет, она звонила отцу. И он, по признанию Гурченко, рыдал в телефонную трубку, не в силах вынести позора. После его смерти в ней что-то сломалось окончательно. Она прожила еще долгие годы, но во многом уже как пустой сосуд.

Судебная война с дочерью

Отношения Гурченко с единственной дочерью Марией Королевой были натянутыми всю жизнь. Сама она признавала, что раздражалась приземленностью дочери, которая не поддерживала ее артистическую стезю и выбрала, вопреки желанию матери, профессию медсестры. Мария же была холодна к карьере матери, что еще больше отдаляло их.

Конфликт достиг апогея в 1993 году, когда нужно было разделить московскую однокомнатную квартиру в Волковом переулке – наследство от матери Людмилы Елены Александровны. Актриса хотела выкупить долю дочери, но назвала цену $10 тысяч, что было явно недостаточно. Мария отказалась, объясняя решение тем, что квартира дорога ей как память о бабушке.​

Судебная тяжба началась в 1993-м и продлилась многие годы. По решению суда две трети квартиры отошли Людмиле Гурченко, одна треть – дочери. Но актриса осталась недовольна и вновь обратилась в суд. В итоге Мария окончательно отказалась от своей доли в ее пользу, но сделала это не из любви – из отчаяния. Мать с дочерью не общались затем более пяти лет.​

Жизнь без любви, но с работой

«Для меня работа – это все», – говорила Гурченко, и это была святая правда. Ее личная жизнь строилась вокруг работы, ее любовь была ненасытным требованием признания и поклонения. Она могла сниматься со сломанной ногой, мерзнуть в снегу, голодать на съемках, учить роль за одну ночь, петь, танцевать – все для кадра, все для того, чтобы зрители были потрясены ее талантом.

Свою внешность она называла своей зарплатой: «Мое лицо – мое богатство». Поэтому с 40 лет она не останавливалась перед пластической хирургией, не признавала морщин, не принимала старость. Окружала себя людьми значительно моложе себя, чтобы они помогали ей оставаться молодой в душе и в зеркале.​

Ее звездный час пришел в 1956 году с «Карнавальной ночью», прошел в 1957-м после травли, возродился в 1970-х. 10 лет забвения стали для Гурченко адом. И когда она вернулась на экраны в полной силе, в зрелости, с драматическим даром, выросшим в недрах страданий, она была уже не девочкой, а женщиной. Нетерпимой, требовательной, иногда жестокой, но настоящей.

Спустя 90 лет со дня рождения Людмилы Гурченко мы помним ее прежде всего как великую актрису. Помним блистательную Леночку Крылову из «Карнавальной ночи», помним уставшую Веру Нефедову из «Вокзала для двоих», помним роковую Раису из фильма «Любовь и голуби». Помним ее песни, ее манеру двигаться, ее неповторимый голос.

Но помним и то, что за каждой ролью, за каждым успехом, за каждой улыбкой на экране стояла борьба. Борьба с властью, с судьбой, с самой собой. И в этой борьбе некоторым людям пришлось потесниться, уступив место королеве экрана. Была ли она справедлива к ним? Может быть, нет.